Знакомим с творчеством ярких художниц из Центральной Азии и проводим не всегда очевидные параллели с представительницами мировой арт-сцены
Художницы, занимающиеся современным искусством в Центральной Азии, зачастую отражают знакомую нам действительность, локальный контекст. Но так ли все однозначно? Возможно, между художницами из Германии и Таджикистана, США и Казахстана, Мексики и Кыргызстана, Африки и Узбекистана гораздо больше точек пересечения, чем кажется на первый взгляд. В данном материале мы не сравниваем авторок с позиций «лучше/хуже» или «восток/запад». Нам скорее интересно гибкость таких понятий как «локальное» и «глобальное».
Кармен Мондрагон/Науи Олин (Мексика) – Лида Блинова (Казахстан)
Кармен Мондрагон была современницей Фриды Кало и Диего Риверы, она прославилась как одна из самых ярких мексиканских женщин первых десятилетий ХХ века. Юность провела в Париже, близко общаясь художниками-модернистами, затем жила с мужем в Испании. После развода вернулась в Мексику и вошла в круг артистической элиты. О ней часто говорят как о музе и вдохновительнице многих современников. Ее псевдоним Науи Олин (Nahui Olin) был придуман художником Херардо Мурильо – это ацтекское словосочетание, обозначающее Вселенную, сохраненную от разрушения благодаря самопожертвованию одного из богов, а по другой версии – силу, с которой Солнце вращает планеты, круговорот космоса.
Она действительно оказывала большое влияние на окружение благодаря своей эксцентричности, свободолюбию, образованности и красоте. Она много позировала для живописных и фотографических работ, в том числе обнаженной. При этом осталось несправедливо забытым ее собственное творческое наследие. Кармен Мандрагон создала ряд живописных работ в примитивистской манере, а также занималась поэзией и преподавала (у нее был собственный манифест о методике преподавания). Она выпустила несколько сборников: «Оптика головного мозга», «Динамические поэмы», Calinement Je Suis Dedans. Мариана Рубио, кураторка ретроспективной выставки художницы, отмечает, что Науи Олин глубоко интересовалась теорий относительности, электричеством, оптикой, а также вопросами метафизики.
Она не была художницей, которая творит как дети; скорее она подходит к этому через эти темы синтеза и науки, но используя собственный опыт и воспоминания. Ее искусство нельзя называть «наивным» буквально
Мариана Рубио
Сама Науле свой творческий метод называла «интуитивным», ему были свойственны широкие мазки и насыщенные цвета, а темами становились сцены повседневной жизни в Мексике – свадьбы, пулькерии, корриды, портреты друзей и автопортреты.
Науи Олин подчеркивала свою свободу и не стеснялась показывать сексуальность. Возможно, именно поэтому наиболее популярным образом ее примитивистских картин стала черная кошка.
Да будет известно, что Кошке ученой
Давно приготовлен чертог золоченный,
Заточен заботливо лучший графит,
Расставлены книги и лампа горит!
И дали такие видны из окошка!
«Но кем же, но где он!» – воскликнула Кошка.
Лида Блинова «Поэма об ученой Кошке»
Лида Блинова – одно из самых значимых явлений современного искусства Казахстана. Училась архитектуре, посещала скульптурную мастерскую, занималась ювелирным делом и малой пластикой, работала в кино как художница по костюмам и декорациям. Обладая большим количеством художественных навыков и будучи крайне образованной и глубокомыслящей художницей, Блинова никогда не стремилась к популярности и коммерческому успеху. Работая в соавторстве с Рустамом Хальфином, она оказала большое влияние не только на него, но и на круг художников, собиравшихся вокруг арт-дуэта (они называли себя последователями Стерлигова). Она участвовала в организации квартирных выставок, занималась графикой, вела дискуссии об искусстве, вместе с Хальфиным разработала концепцию «пулоты», писала стихи. Некоторое время после ее смерти в достаточно молодом возрасте для широкого зрителя Лида Блинова была в тени Рустама Хальфина, отчасти потому, что оставила после себя очень малое количество работ: небольшие графические листы и ряд поэтических произведений, например «Поэма об ученой Кошке». Основное же «наследие» Блиновой – это воспоминания ее современниц и современников, на становление которых общение с Блиновой оказало влияние.
Лида – моя Родина
Рустам Хальфин
Лида Блинова — абсолютный гений. Тончайшее и умнейшее из всех существ, ходивших тогда по планете
Александр Бернер
Если говорить в какой-то феминистской терминологии, то этот случай попадает под термин invisible work, то есть «невидимая работа». Это интересная штука — человек сделал столько всего, оставил огромный след в сознании нескольких поколений художников Казахстана, при этом оставаясь невидимкой
Сауле Сулейменова
Нельзя сказать, что она «художник Лидия Блинова». Она больше, чем художник. Она была неким наполнением, ангелом, который хранил человечность, культуру, интеллектуальность, дружбу. Я бы назвала её святой, но святых не бывает
Елена Воробьёва
Елена Воробьева (Казахстан) – Криста Дихганс (Германия, США)
Елена Воробьева, художница, работающая в тандеме с Виктором Воробьевым. Их знаковой работой стала инсталляция «Базар» (1999-2000-е), в которой они отразили смену эпох. Работа включает в себя три пласта: предметы, купленные на толкучке (блошинные рынки стали активно появляться в 90-е), фотографии этих предметов, снятые до покупки, и комментарии продавцов, у которых художники в итоге эти вещи купили. Среди предметов, которые люди выносили из домов: невыкуренные пачки сигарет, выцветшие портреты звезд советской эстрады, эмблемы и награды, марки, труды коммунистических вождей, денежные купюры и монеты, потерявшие ценность.
«Вечные» ценности коммунистического прошлого обесценились и продавались за гроши наряду с ширпотребом консьюмеристического настоящего. И во всех регионах постсоветского пространства происходило то же самое – комментирует Елена Воробьева. Подобные рынки до сих пор существуют в небольшом количестве на окраинах или в глубинах районов, отдаленных от проезжей части, словно напоминая о медленно умирающем прошлом.
Кажется, что блошиные рынки – исключительно «наше», локальное явление. Но удивительно узнаваемой кажется картина немецкой художницы Кристы Дихганс 1967 года «Рождество — Нью-Йорк». Сваленные в кучу потрепанные плюшевые медведи, обшарпанные машинки, поломанные куклы – такие сцены увидела художница в центрах Армии спасения.
Дихганс работала в направлении поп-арт, основное внимание которого направлено на продукты потребления и массовую культуру. Потому особенно интересно наблюдать, как в этой работе представлены некогда желанные предметы, потерявшие свою коммерческую ценность и доступные теперь тем, у кого никогда не было возможности их купить.
Сауле Сулейменова (Казахстан) – Барбара Крюгер (США)
Художница Сауле Сулейменова училась на архитектурном факультете по специальности «Дизайн архитектурной среды» в конце 1960-х. И эта область исследования довольно любопытно преломляется в современных проектах Сулейменовой. Для создания полотен она использует пластиковые пакеты, а сюжетами становятся коммуникации людей в пространстве города и общественных учреждениях. Все началось с цикла 2014 года «Целлофановая живопись», но она продолжила использовать целлофан как материал в следующих проектах: «Где-то в Великой Степи» и «Остаточная память».
Панно Сулейменовой – это тот самый пластиковый мир, в котором мы ныне живем. Это яркая, «красочная» природа, которую мы видим на рекламных проспектах и телевизоре. Это пластиковые люди, неживые лица офисных работников. Это искусственно созданные очереди на регистрацию внутренних мигрантов – жителей страны
Валерия Ибраева
В ряде коллажей художница соединяет живописную и графическую техники, а также образы городских жителей настоящего и «национальных» героев с надписями на стенах и заборах, рекламой и вывесками.
Используя средневековый композиционный прием симультанизма (изображение разновременных персонажей в одной плоскости), художница выявляет и настаивает на очень сильной зависимости современного казаха от ценности кочевой традиции, предков, прародителей, дедушек и бабушек, шежире и памяти рода. Работы Сулейменовой пронизаны идеей совмещения современной городской культуры с традиционной степной, при абсолютном понимании того, что степная уходит в музеи, архивы, фонды и хранения
Сауле Сулейменова. Серия «ЦОН. Регистрация», 2017
Сауле Сулейменова. Серия «Целловановая живопись», 2014
Сауле Сулейменова. Серия «Целловановая живопись», 2014
Барбара Кюгер – звезда американского поп-арта, для которой самым большим вдохновением служит массовая культура во всех ее проявлениях. Она иронизирует над модой, телесериалами, рекламной индустрией, штампами модных журналов. Крюгер создает коллажи, совмещая символы американского консьюмеризма и громкие заголовки, а порой и цитаты культовых произведений американской литературы, доводя ситуацию до абсурда. Важную роль в ее творчестве занимает тема феминизма, а конкретнее, конструирование типично «женских» образов в масс-медиа.
Альмагуль Менлибаева (Казахстан) – Синди Шерман (США)
Алмагуль Менлибаева называет свой авторский метод «панкромантический шаманизм». Художница созадет видео-арт и фотосессии, которые на первый взгляд напоминают развороты глянцевых журналов или дорогие рекламные ролики. Главными героинями становятся женщины-казашки, находящиеся в окружении элементов кочевой культуры (пейзажи, орнамент, ритуалы).
Она затрагивает такие проблемы, как гендер, миграция и личная свобода, самоидентификация.
Я смотрю на мир с точки зрения феминистской археологии и этно-космизма. Моя художественная практика развивается через линзы «кочевой» позиции. Гендер и материальные взаимоотношения в кочевой экономике отличаются от тех же понятий в оседлой культуре. Отличаются и разные культуры в разные периоды времени
Живя между Берлином и Алматой, Алмагуль объединяет, конструирует свои произведения на основе рекламной, даже гламурной, эстетики и представлениях о том, как выглядит «кочевая» культура. Этот микс порождает довольно сюрреалистических героев и ситуации.
Мы публиковали подборку работ художницы в ее недавнем интервью.
В каждой работе Менлибаевой женщина играет разные роли, иногда просто переодеваясь, а порой превращаясь в фантастических химер. В этом смысле интересно провести параллель с американской художницей Синди Шерман (1954 г.р.), ведь визуально ее работы – это тоже своеобразная игра в переодевание. Синди Шерман выступает одновременно как фотограф и модель, рефлексируя на тему того, как телевидение, модная индустрия и культура селебрети формирует культ женской молодости и штампы привлекательности. В цикле «Мода» она создает казалось бы глянцевые картинки, но при этом персонажи погружены в состояние паники и страха.
Мне отвратительны те бесконечные ухищрения, на которые люди идут ради того, чтобы выглядеть красиво… Я попыталась сделать пародию на моду
Среди других серийных перевоплощений Синди Шерман: «Исторические портреты» (1988-90), которые воссоздают известнейшие портреты мировой живописи, в «Портретах светских дам» (2008) представлены гордые, но печальные женщины, словно пытающиеся замаскировать возраст нагромождением изысканной одежды и густого макияжа, в «Клоунах» лицо Шерман, снятой в стилистике рекламных портретов, приобретает жутковатый вид, больше напоминающий фильмы ужасов.
В моих работах меня нет, я аноним. В этих образах я никогда не вижу себя, это не автопортреты. Я полностью в них растворяюсь, становлюсь другим человеком. Глядя в зеркало рядом с фотоаппаратом, я погружаюсь в состояние транса и, когда я, наконец, вижу не себя, а свой персонаж – это именно то, чего я добиваюсь. Это магия
Искусственность, сделанность, журнальная эстетика, сюрреалистичность образов и диалог с культурным наследием страны – то что объединяет художниц из Казахстана и США.
Нджидика Акуниили Кросби — американская художница нигерийского происхождения. Участница 58-й Венецианской биеннале и «женщина года» 2018 по версии The New York Times. В своих работах Нджидика Кросби осмысляет опыт человека, осваивающегося на новой родине и пытающегося сохранить свои культурные традиции. Через изучение поп-культуры, которая является для нее лучшим маркером изменений в родной стране, она выстраивает сюжеты собственных картин. Художница дает своим полотнам названия популярных песен детства, ищет опору в коллективной памяти своего народа.
Диляра Каипова – художница из Узбекистана, чье творчество лежит в поле исследования народного и прикладного искусства и того, как оно трансформировалась в колониальных, советских, капиталистических условиях. Чапаны, выполненные в традиционной технике «икат», но с изображением поп-культурных персонажей — маска «Крик», инопланетяне, символика Бэтмена и Супермена, Микки-маус), вышивки с изображением Максима Горького, серпа и молота, персонажей индийских фильмов, вплетенные в типичные для региона орнамент — Каипова собирает и формирует в яркие парадоксальные коллажи, показывая сложный смешанный характер народной культуры Центральноазиатского региона.
Ширин Нешат (Иран, США) – Саодат Исмаилова (Узбекистан, Франция)
Обеих художниц объединяет то, что в своем творчестве они говорят об опыте женщины, которая постоянно балансирует на гране между традиционной исламской культурой и условным западным миром, локальным и глобальным, религиозностью и светскостью, эмансипацией и связью с корнями. Для Исмаиловой и Нешат огромную роль играет музыкальное сопровождение и фольклорные мотивы.
Безусловно, различие исторического и политического курса Узбекистана и Ирана играют роль в том, что темы и настроение работ различаются. Например, Ширин Нешат в видео Turbulent 1998-го года показывает несправедливость того, что в Иране женщинам запрещено публично петь.
В этом фильме женщина нарушает все правила: сначала появляясь в театре, где ей не разрешено находится, затем — исполняя песню, в которой нет слов и которая является чистой импровизацией
Ширин Нешат
В то же время, героиня фильма Саодат Исмаиловой «40 дней молчания» самовольно дает обет, погружаясь в себя, в состояние безмолвия (об этой работе мы подробно рассказывали в материале о выставке художницы).
Если в работе Ширин «Женщины Аллаха» она покрывает женское тело персидской поэзией и рассуждает о радикализации и милитаризме иранского государства, то Саодат в работах «Чилтан» покрывает чачваны именами написанными тремя алфавитами (арабский, латиница, кирилица) и размышляет о неоднозначности женской эмансипации, проводимой советской властью в Средней Азии.
Ширин Нешат исследует то как менялось общество Ирана после исламской революции 1979 года, а Саодат Исмаилова – Центральной Азии с приходом Советской власти, а также после ее развала, как сливались доисламские и мусульманские традиции, как менялись требования к женщине, ее образу жизни поведению в связи с приходом в регион новых культур.
Гульнара Касмалиева (Кыргызстан) – Тереса Маргулис (Мексика)
Тереза Маргулис – современная художница из Мексики, которая исследует социальные проблемы – бедность, военное насилие, политические потрясения. Художница получила медицинское образование и проработав некоторое время в морге и столкнувшись со смертью практически, поняла, что ничто так не отражает мексиканскую реальность как морг. Она создает инсталляции с использованием реальных материалов судебной экспертизы и человеческих останков, кусочков хирургической нити, осколков выбитого стекла, пробитые пулями фрагменты стен. Так фиксируются и сохраняются истории никому ненужных людей, маргиналов – мелких преступников, наркоманов, бездомных, проституток.
Гульнара Касмалиева из Кыргызстана работает в паре с Муратбеком Джумалиевым, создавая инсталляции и видео-арт на самые болезненные для среднеазиатского общества темы, такие как трудовая миграция, бедность, политическуюнестабильность и экономические трудности, с которыми сталкивается население страны. Они также используют мотивы доисламского кочевнического прошлого, постсоветского наследия и современной капиталистической действительности.
Дана Бирнбаум (США) – Алла Румянцева (Таджикистан)
Дана Бирнбаум – американская видео-художнца, в своих произведениях часто затрагивает тему сексуальный объективации женщины в кино и на телевидении. В видео-арте 1970 года Technology/Transformation: Wonder Woman она создала пародию на популярный тогда сериал по комиксам психолога и теоретика феминизма Уильяма Марстена «Чудо-женщина». Что интересно, комикс, с одной стороны, стал шагом вперед, создав образ супергероини, сильной женщины, но по-прежнему важным оставалась ее сексуальная привлекательность, что особо акцентировалось в кино-версиях. Бирнбаум в своем видео использует многократные повторения отдельных эпизодов, заимствованных из оригинального популярного телесериала «Wonder Woman» (1975-79), акцентируя внимание и иронизируя над образом героини и сериальными штампами.
Алла Румянцева, современная художница из Таджикистана, вместе с соавтором Алексеем Румянцевым также исследует роль женщины в кино, но контекст их исследования совершенно иной.
Алла Румянцева сняла видео на тему «Женщина и кино». В работе «Я встретил девушку» представлены кадры из одноименного советского фильма 1957 года. Он носил агитационный характер, осуждал традиционные патриархальные устои. Сцены советского фильма переплетаются с кадрами интервью, которые Алла брала у женщин, работающих на современном таджикском рынке. Они рассказывают о своих детских мечтах, одна хотела стать певицей, другая актрисой, третья – уехать в Казахстан и заработать много денег.
Но строгие родители, мужья или экономические обстоятельства помешали им воплотить мечты. В то время как Бирнбаум в 70-х рассуждала о представленности женщины в кинематографе, Румянцева в 2014 году показывает нам женщин, которые даже не смогли туда попасть■
