Серия Хочу чапан, 2017-2018
Принт на бумаге
Полный сет из 12 уникальных принтов с копией 10/10 + 3 AP
29.7 x 42 см (11.6 x 16.5 дюймов)
Инвентарный номер: SD_05
Цена: USD 1300 (KZT 555,000)
Где выставлялась
▷ Групповая выставка Евразийская утопия: Постскриптум, Focus Kazakhstan в 2018 году
▷ Новые мифологии Центральной Азии, выставка трёх художниц в галерее Сапар
в Нью-Йорке в 2020 году
Избранные коллекции
▷ Государственный музей РК им. А. Кастеева
▷ Американский университет в Центральной Азии (AUCA)
▷ Музей Изобразительных искусств им. Неврозовых
▷ Фонд Евразийского Культурного Альянса
Публикация в рамках проекта VIEWING ROOMS PROJECT
В ▷2017 году в столицу Казахстана приезжает сам Николас Кейдж – не самый большой талант Голливуда, а к тому же еще и племянник великого Фрэнсиса Форда Копполы посещает нашу страну в рамках кинофестиваля Евразия. На одном из пресс-мероприятий на актера надевают традиционный казахский чапан, после чего фотографируют рядом с тогда еще первой леди Сарой Назарбаевой. Лицо Кейджа стремится к безмятежности, но некоторое его удивление все-таки проскальзывает в мимике, и фотография быстро становится мемом и разлетается по казнету, а художница Сауле Дюсенбина задумывает свою, пожалуй, самую известную серию Хочу Чапан.
Суть ее проста: берем узнаваемые и знаменитые как Кейдж произведения западного искусства или его героев (с некоторыми вкраплениями локального) и надеваем на них чапан, бергек, жаулык и другие предметы традиционного гардероба. Результатом такого брендинга становится удивительная по визуальной силе серия, с легкими и понятными сюжетами, которые тем не менее идут дальше простой самоиронии. Тут есть и Марина Абрамович, сидящая напротив азиатской версии Улая, и Витрувианский Человек в расшитым золотом кафтане и, что уж совсем авангард, дивы Нью-Йоркского квир-сообщества, а также постоянные гости модных галерейных открытий Ив и Адель.
Зачем все это? Дело в том, что любой арт профессионал знает насколько децентрализованные художественные сообщества стремятся к интеграции в такие города, как Лондон, Париж, Берлин и Нью-Йорк. Важные кураторы, крупные коллекции и авторитетные музейные собрания все как один там, поэтому Магомету легче прийти к горе самому, чем ждать ее появления в местах столь далеких.
Понятно, что подобное мышление подвергается критике, и на самом деле нужно “возделывать свой сад” там, где ты живешь и работаешь, но к сожалению, сегодня ситуация все еще такая. Художники реагируют на подобную расстановку сил по-разному и если китайский провокатор Ай Вейвей показывает Эйфелевой башне средний палец (серия Изучение Перспективы/ Study of Perspective) то, скажем, Куаныш Базаргалиев делает серию Когда Все Люди Были Казахскими и вообще переносит историю искусства туда, где ей самое место – в Казахстан. Вроде как не нужно нам всем, современным художникам, стремиться в западные города, ведь их культура, конечно же, началась именно с нас и отрицать это по меньшей мере глупо.
Конечно, это в чистом виде юмор, но как известно, именно он помогает нам дистанцироваться от какой-то исторической травмы, и за всеми этими шутками кроется желание трезво взглянуть на вещи: почему никому не нужен просто чапан, и его обязательно нужно надеть на что-то уже случившееся в культуре, чтобы получить токен признания? Это, на самом деле, один из самых острых вопросов, который сейчас задают себе ведущие кураторы и художественные профессионалы Индии, Китая, Африки и Латинской Америки. Можно ли выстраивать структуры вне линейной истории западноевропейского искусства (и дискурсов к нему прилагаемых) и при этом не вступать в компромисс с этноцентризмом и лояльностью? Могу ли я стать мировым художником полностью проигнорировав, например, Мона Лизу? На сегодняшний день ответ отрицательный в том числе и потому, что Лувру 227 лет, а самой старой институции Нового света – меньше ста.
Кураторы: Владислав Слудский, Оля Веселова
Провенанс: как это работает
В 2019 году произведения из серии Хочу Чапан были включены в важную выставку в Музее Современного Искусства Южнокорейского города Сувон под чутким профессиональным взглядом одного из самых важных кураторов Центральной Азии Юлии Сорокиной. Выставка называлась Евразийская Утопия и как раз вглядывалась в систему координат, описанную выше. Собственно говоря, а стоит ли так стремиться к освобождению от западных нарративов, или даже небольшая смена оптики уже делает нас самобытными и другими, пусть даже наш чапан и висит на плечах Ван Гога? Потом серия путешествует в Алматы, где ее выставляет Евразийский Культурный Альянс на одной из самых высокогорных групповых выставок в мире, проходящих на уровне 3,200 метров. Сама художница успевает показать похожие работы в Нью-Йорке в Sapar Gallery в 2019 году в рамках выставки New Mythologies of Central Asia, а за год до этого также выставиться в Лондоне в рамках группой выставки Post Nomadic Mind. Подобная активность сильно поддерживает рынок как отдельно взятых работ, так и художницы в целом. По слухам, ее работы также приобретает один из самых важных музеев США, а также знаменитый университет на восточном побережье, но до официального объявления этих институций говорить об этом вслух нельзя.
У этой серии есть фиксированное количество копий: 10 + AP. AP означает Artist Proof – это первый сет, утвержденный лично художницей, по которому потом печатают остальные 10 сетов. Он остается во владении студии для музейных выставок и памяти. Остальные же 10 сетов (по 12 работ в каждом) циркулируют на рынке и по состоянию на Январь 2020 четыре таких сета уже продано. Цена каждой следующей продажи увеличивается на $100 и это стандартный рыночный механизм, который мотивирует коллекционеров покупать раньше по аналогии с покупкой акций компании Apple до того, как она стала Apple. Оборот этих сертифицированных копий строго контролируется студией художника (а затем и семьей) и дилером, который эти копии продает. С одной стороны, можно, конечно, напечатать что-то подобное и жить с убеждением, что это не сильно отличается от оригинала, но для поддельных копий вторичного рынка не существует, а современное искусство все-таки имеет потенциал роста и, возможно однажды, его захочется продать. Для примера, принты Энди Уорхола в 1970-х стоили порядка $1,000 за тираж 1/250. Сейчас такую сертифицированную копию можно с трудом найти за $70,000. Было бы опрометчиво думать, что такая же судьба обязательно ждет серию Хочу Чапан, но то что тиражное искусство также высоко ценится коллекционерами и его не надо бояться – неоспоримая правда. К тому же у Дюсенбиной есть серьезное преимущество перед Уорхолом – она художница, женщина, а именно это сегодня в значительной степени повышает шансы войти в историю искусства, так как до 21-ого века в ней сильно превалировали мужчины, и все музеи мира сейчас стремятся исправить эту оплошность ■
Если вам интересно узнать больше об этой картине и художнике, пожалуйста свяжитесь с нашим специалистом, перейдя по ссылке
