На фоне череды событий в современном искусстве центральноазиатского региона – открытия новых центров культуры, функционирования школ современного искусства, резиденций, выставок, конкурсов, издания книг, появления медиа-ресурсов и прочих необходимых для инфраструктуры явлений, которые везде и всегда формируют действующую арт-модель, хотелось бы рассмотреть феномены, которые можно назвать маргинальными, но, тем не менее, именно они придают региональному арт-сообществу особую энергию. Маргиналиями в средние века называли заметки или зарисовки на полях рукописных и первопечатных книг, где автор/переписчик мог высказывать свои, отличные от канона, иногда крамольные или необычные, мысли, которые часто были важнее и интереснее самого текста. В наше время маргиналами называют людей, которые находятся в зоне транзита — промежуточном состоянии — между старым и новым, привычным и непривычным, общепринятым и новационным. Как правило, маргинальность дает толчок к изменениям. Современное искусство как дискурсивная практика испытывает кризис, нуждается в трансформации — неизбежный вызов наших дней. Однако поиск путей трансформации невозможен из зоны комфорта, в мейнстриме, и здесь как нельзя кстати сталкеры маргинальности.
Баха Бубиканова: «Забываю прежнее, простираюсь вперед»!
Баха-Фестиваль – так ее называли однокурсники в Жургеновке (КазНАИ им. Т. Жургенова), где она училась на отделении монументальной скульптуры. Видимо, прозвище соответствовало инфернальному поведению, постоянным выходкам свое обладательницы – такой хрупкой и такой сильной. Противоречие между субтильным телом и мощью характера чувствуется моментально.
Баха сразу заявляет о своей особости – независимым поведением, уверенностью на грани деспотичности, способностью извлекать гениальные идеи практически из ничего.
Когда наблюдаешь за ее работой, начало всегда кажется бредом – замысел, композиция, гармония проявляются, как в хорошей драматургии, в конце, когда видишь весь результат.
***
Первая работа, которую я для себя отметила – видеоперформанс «Себастиан» (2013). Работа предстаёт иллюстрацией гендерных поисков Другого, когда стоящая в классической позе Святого Себастьяна полуобнажённая андрогинная фигура, привязанная к телеграфному столбу, вдруг обретает пол и оказывается молодой женщиной, развешивающей бельё на верёвке. Видео производит впечатление перформатированного скетча, сделанного «на коленке», подручными средствами (съёмкой на мобильный, без монтажа). Но такой прямолинейный подход демонстрирует бескомпромиссную манифестацию на поле трансгендерных мутаций современного мира. В то же время работа выглядит как видео-оксюморон, когда трагическая гибель и бремя бытовой рутины отождествляются в жизни художницы.
Перформансы Бахи не имманентны, не рамированы собственно действием и концепцией, они скорее трансцендентны и прорастают по непредсказуемым траекториям в другие артефакты. Так «Себастиан» сцеплен, на мой взгляд с сериями работ, использующих тело художницы как скульптурный материал – «Пэри» (2012-2013), «Портрет Иды Рубинштейн» (из серии «Римейк») (2013), «Ренессанс казахелианского барокко» (2014), «Барымта» (из серии «Казахская имперская живопись») (2016 — продолжается). Все эти работы, казалось бы, предельно конкретные, обладают в то же время длящейся недосказанностью и многослойностью. Похоже, что перформативность позволяет Бахе думать «пластическим мозгом» скульптора и переносить пластические размышления в объекты и картины. Вдруг она начинает оперировать коврами и их языком, как своим пластическим инструментом. Баха начинает проникать в систему паттернов, разрушать ее изображением своего тела — «Лоно» (2016). Впоследствии она вернется к ковру-порталу и будет его безжалостно резать, пенетрируя смыслы и паттерны.
Следующий шаг обнуляет систему ковров, как порталов в азиатскую эстетику, используя известный жест Малевича (Черный квадрат, 1915). Баха красит несколько ковров радикально-черной краской и выставляет как неработающие порталы. Она многократно возвращается к посланию «Черного квадрата», каждый раз пластически переосмысливая его. Для Бахи Черный ковер стал тем, что Малевич называл «нуль форм» – платформа нового языка.
***
После черных ковров Бубиканова начинает исследование микроэлементов своей художественной вселенной. Подражает архитектурным и природным деталям, раскладывает элементы разных стихий, используя микро-оптику, описывая нам свою вселенную простым языком, даже, на первый взгляд, косноязычно. Но этот пластический не-нарративный рассказ воздействует аттрактивно, непонятным образом передавая смутную информацию-эмоцию. Вновь рожденная вселенная Бахи предстает уже в полотнах: «Copy 2», 2017, «Травка», 2017, «От (Огонь)», 2018, «Тутин (Дым)», 2018. Вдруг вместо лапидарных сущностей появляется другой объект постижения Бахи Бубикановой.
Концептуальная живопиcь «Б. БУБИКАНОВА по мотивам А. ДЖАПАРОВА», серия полотен, (2020-21) представляет собой скорее симулякр живописи, которая в данном случае используется как знаковый инструмент – медиум. На большеформатных холстах художница изображает знакомые всем «почеркушки», которые каждый из нас когда-нибудь чертил в разлинованной тетради – на уроке, на лекции, во время разговора по телефону, конференции в zoom и т.д. Такого рода рисунки можно рассматривать как опорные конспекты нашей психики, хотя в них проскальзывают вдруг «говорящие» символы – свастика, свеча, полумесяц, гора, река и т.п. В работе Бубиканова использует многочисленные почеркушки своего супруга Армана Джапарова, компонует фрагменты и их мотивы на свой лад, выстраивая образный текст. При этом художница добивается эффекта реалистичного копирования тетради в клеточку, создавая иллюзию увеличенной копии тетрадного листка. По сути же мы видим гипертекст «непоследовательную запись – текст, который разветвляется и позволяет читателю выбирать…» [Nelson, цит. по: George P. Landow 1994], открывающий многослойное послание многовариантного характера. Про современность со всеми контекстуальными особенностями – пандемия, локдаун и связанная с ним реакционная политика многих стран, обвал мировой экономики, невозможность прогнозирования, разрыв социальных связей, новая нормальность – создает когнитивный диссонанс и мешает восприятию действительности. В этом процессе почеркушки предстают как образный поиск человека, привязанного к монитору компьютера и при этом переживающего невроз от переизбытка виртуальности.
Про выбор живописного медиума: для передачи гипертекста в эпоху компьютеризации и виртуальной реальности он, с одной стороны, выглядит как вызов и призыв к возврату гуманитарной составляющей мышления и творчества. С другой стороны, живопись возводит простые почеркушки, бессознательный поток мыслей, к иконе нашего времени.
Про один из фундаментальных принципов современного креативного мышления: «Кради как художник». Баха экспроприирует интимный момент мышления другого и трансформирует в собственное публичное высказывание.
Баха говорит:
У меня работа всегда идет пластами. Пласт пару лет может занимать – как раскопки – копаешь глубже, глубже и в процессе работы проявляется что-то новое. У меня бывает такое – раз, два, три, четыре – я это делаю, но по ходу работы у меня что-то новое выявляется…
*
Мне как-то раз залетела идея, на лекции об орнаментах – что ромб имеет форму входа-портала. И мне захотелось очень минималистично (я очень люблю минимализм) на основе нашего ковра показать этот вход. Что если его разрезать на три части – то по-сути я из плоского делаю объем. Обратно минимализму я из плоского носителя вытащила объем…
*
По-жизни у меня и работа и жизнь вместе. Я что-то узнаю: что из себя представляет жизнь, что есть смысл жизни, что есть Бог, что есть я, что есть люди, что есть пространство… Я начну что-то, задамся идеей, но никогда не знаю что будет в конце, это в процессе работы происходит. Потому что не только я работаю, работает пространство и все-все…
*
Есть такое понятие «вилки» — туда нельзя, сюда нельзя. Поверхностно художники нахватаются общих идей – социальных, политических, также – общих архетипов, символов. Я стараюсь уходить глубже этого всего. Мне нельзя: использовать казахские наряды, потому что их уже до-фига использовали. Или как-то иначе это делать, чтобы не было переклички – это Алмагуль Менлибаева, это Саид Атабеков, это Мадановы. Я не люблю откровенно политические темы, потому что в политике не разбираюсь. Я не люблю чтобы это было как иллюстрация к заголовку газеты. Мне нельзя, нельзя, нельзя, нельзя и я копаю, копаю, копаю глубже и глубже, чтоб не на поверхности, а глубже…
*
Для меня искусство – это способ познания жизни. Я таким способом все вокруг понимаю. Я когда что-то для себя узнаю – завершается какой-то этап моей жизни и начинается какой-то новый…
*
Я раньше к отработанным темам и работам не возвращалась. Но последние два года меня стали просить сделать. И стало интересно наблюдать, что если раньше мне эти работы было очень тяжело делать и в физическом и в моральном плане, то сейчас я не заморачиваюсь, потому что эти темы для меня уже не имеют значения. Это какое-то отдаленное прошлое. То есть – забываю прежнее, простираюсь вперед…
Бубиканова инструментирует социальные сети и законы социума в разных его проявлениях, перемещаясь в пространство человеческих правил и взаимоотношений. Для нее полноценными медиа могут быть, живопись, коллаж, видео, перформанс или интервенция – все они могут чередоваться, дополнять друг друга, актуализируя жизненные коллизии художницы или проблематику времени. Баха каждый день превращает в свой личный «перформодром», создавая художественные жесты на ходу, в процессе жизни. На повестке личные переживания, наблюдения, вопросы эстетики и этики, фундаментальные и парадигмальные моменты искусства.
Перформанс «Сеятель: великий художница Б. Бубиканова» имеет предысторию. Находясь в перманентном состоянии борьбы с болезнью, художница не всегда может посещать свои выставки и делать задуманные перформансы. Это привело к ситуации, когда вместо автора перформанса его выполняли две приглашенные художницы. Для отсылки к автору на груди у художниц висели таблички с надписью: «Великий художница Б. Бубиканова». Художницы поочередно выполняли простое действие – одна раскидывала кожуру банана, другая собирала раскиданное. Действие происходило в одном из самых фешенебельных торговых центров Алматы «Essentai Mall», в рамках выставки «Пища для ума» (кураторы Ольга Веселова и Владислав Слудский).
Баха здесь верна себе и через отточенную форму перформанса транслирует многослойное послание. Просвещенный зритель прежде всего считает насмешку над обществом потребления, прожигающим жизнь среди дорогого барахла и элитных продуктов и не производящим ничего стоящего. Кожура банана здесь выступает как символ фейковости подобного существования и его ценностей. Более просвещенный зритель считает и отсылку к роману И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев», где Великий комбинатор Остап Бендер обманом выдает себя за художника и пишет эпохальное полотно «Сеятель», разбрасывающий облигации госзайма. Здесь художница дает нам ключ к перформансу, суть которого не только в самой акции разбрасывания бананов, но прежде всего в подмене художницы на дублеров. Такая подмена ставит под вопрос и качественные характеристики Бубикановой, а через нее поднимает проблему формирования авторитетов в искусстве и вопросы «что есть художник?», «в чем ценность художника?», «что есть настоящее искусство?», «кто оценивает истинность искусства?», «что главное – идея или исполнение?» – то есть фундаментальные вопросы искусства нашего времени, равно как и всех времен. Бубиканова здесь также вступает в виртуальный диалог с другим событием художественного мира – скандальным объектом Маурицио Каттелана «Комедиант», а попросту бананом, приклеенным к стене скотчем на ярмарке Art Basel Miami в 2019 и проданным в трех копиях по цене 120 тысяч долларов за каждую.
Баха Бубиканова избегает прямых коннотаций и предпочитает работать в зоне маргиналий, как бы на полях основного текста. Но такая работа позволяет ей смешивать смыслы и медиа, вводить иронию и даже сарказм, создавая цельное новационное произведение, требующее от зрителя умения трактовать смыслы самостоятельно. Баха, как правило, или отталкивает или притягивает, даже втягивает в свою орбиту, как Супернова, которая стимулирует вселенную искусства к развитию, в то же время создавая черные дыры – порталы, которые освещаются отраженным смыслом ее жестов. В общем, «простирается вперед»■
Публикация в рамках “Центральноазиатской программы MediaCAMP”, реализуемой Internews при финансовой поддержке USAID. Подробнее
