Мансур Смагамбетов
Прорыв. 2018
С 2017 по 2020 галерея Artmeken подготовила и провела четыре выставки, посвященные правам человека в Казахстане, а в начале 2021 выпустила каталог, суммирующий усилия художников, кураторов, арт-менеджеров, дизайнеров и исследователей. Сейчас, по-видимому, наступило время воспоминаний и анализа процессов, растянувшихся почти на целое пятилетие. Итак, что это было?
Когда работаешь над выставкой, концепция которой достаточно узкая, то, разумеется, перво-наперво ищешь художников, искренне интересующихся проблемой. Хотя, конечно, приходится во многом идти на компромиссы, соглашаясь со спонсором, или с отсутствием требуемого материала, или даже делая прямой заказ. Но, когда встречаешь или готовые работы, или интересные идеи, совпадающие с видением куратора, то наступает полное блаженство — задачи создания диалога с другими работами и вписывания произведения в экспозиционное пространство становятся актом чистого творчества.
В процессе работы над циклом выставок о правах человека, растянувшейся на четыре года, такой идеальный случай выпал лишь раз — на выставке «Дурные шутки», когда в 2018 году в одном из залов малюсенькой алматинской галереи Artmeken удалось выстроить, на мой взгляд, идеальную экспозицию, где работы четырёх разных художников совпали в диалоге, и не только содержательном (содержание было заявлено во всех работах довольно большой выставки), но и по массам, объёмам, по розовато-серому общему тону. Эту экспозицию удалось повторить и в столице в 2019 году, в другом пространстве, где, несмотря на гораздо большее расстояние, иную фактуру стен и перекрытий, расположение пилонов и входов-выходов, смыслы диалогов и перекличек сохранились и акценты проявились даже сильнее.
Равные среди первых
Самую большую стену занимала обширная инсталляция Елены и Виктора Воробьевых, собранная из 24 графических листов под общим названием «Винтаж» (2018), обыгрывающим сленговое название ареста во время волнений или, в случае Казахстана, простого желания человека выйти на митинг.
Бумага, принт, тушь, акрил. 60×84 каждый лист
Художники изучили тысячи фотографий протестов в разных точках планеты, выбрали наиболее выразительные позы полицейских, и наделили каждую группу «космонавтов» розовым одеялком, позволив ему играть роль задерживаемого персонажа. Каждая такая группа помещена в центр белого листа, что дает возможность детально рассмотреть пируэты и позы, принимаемые полицейскими в бескомпромиссной борьбе с нарушителем, безвольно стелющимся чуть ли не под ноги защитникам порядка. Эстетское сочетание серо-черного и розового еще более подчеркивает абсурдистскую бессмысленность действий обеих сторон.
Винтажное розовое одеялко, кстати, имеет свою, материальную, вещную историю — это реальное одеяло, использованное художниками в инсталляции 1996 года «Художник спит», ныне приобретенной парижским Центром Помпиду. Экспонировавшаяся на алматинской выставке 1997 года под названием «Права человека: Terra incognita», эта работа художников стала одной из первых в истории искусства Казахстана, критиковавших ситуацию правовой неграмотности и равнодушия, царивших в обществе.
■
На небольшом отдалении от плоскостной инсталляции Воробьевых, на подиуме под колпаком размещалась скульптура Зои Фальковой «Сама виновата» (2018).
Керамика, глазурь. 45×30×30
Этот объект — имитация чернофигурной древнегреческой вазописи, расцвет которой приходится на 7-6 века до нашей эры, когда изображения людей на вазах приобрели конкретику, особенные характеристики и даже индивидуальность. Художница повторяет классический сюжет о соревновании в беге, наделяя спортсменов дополнительными чертами: центральный персонаж несет на голове милицейскую фуражку, а первая фигура в ряду бегунов — женщина. Таким образом, сцена из жизни древних греков превращается в сугубо феминистское высказывание о правах женщины, посмевшей в буквальном смысле встать в один ряд с прославленными античными атлетами.
■
Прием иронической интерпретации традиционного объекта применяет и Рашид Нурекеев в скульптуре «Обратная сторона ветра. Коновязь» (2018), где камни со вбитыми в них металлическими стержнями и петлями превращаются в инструменты фиксации, «прикрепления» к местности.
Обратная сторона ветра. Коновязь. 2018
Камень, металл, ткань, кожа
Как ни странно, но эти грубые приспособления для привязывания скота, собранные в композицию, с интересными фактурами ткани, камня и металла, отнесенные к человеку, становятся визуальным аналогом тяжелой бюрократической несвободы — прописками, регистрациями, визами, разрешениями и справками.
■
Противоположную от «Винтажа» стену занимала достаточно сложная для мгновенного понимания композиция Ербосына Мельдибекова «Вторжение» (2000-2018).
Серия цифровых фото. 30×50 каждая
Ее левая часть, состоящая из пяти постановочных фотографий, была создана в 2000 году — в ходе размышлений художника о природе насилия. Изображения людей, закопанных по горло в землю, человеческие головы, торчащие из груд камней — фантазийные реакции на открывшиеся во времена развала СССР жуткие подробности сталинизма и других тоталитарных режимов. Серия называлась «Пол Пот». В 2018 году художник дополнил цикл, поместив в правой части две документальные фотографии, найденные в сети. Текст одного из информагентств Узбекистана сообщал, что за невыполнение плана один из сельских начальников загнал работников в арык и заставил простоять там несколько часов. На втором фото зафиксировано наказание работников, не убравших с поля камни — их выстроили в ряд, заставив держать булыжники в руках. Кроме банального вывода «жизнь круче искусства» и впечатления от их полного слияния, композиция Мельдибекова вызывает очень сильные эмоции после глубокого осмысления, что, впрочем, происходит всегда, когда сталкиваешься с его творчеством.
Первые среди равных
Конечно, собрать четыре очень сильные работы в одном зале получается не всегда, в силу относительно узкого круга художников, составляющих актуальную артсцену Казахстана. Но продолжить выборку из разновременных выставок попробовать можно, если условная задача — составить «Топ 10».
Несомненная удача молодого художника Мансура Смагабетова — скульптурная композиция «Прорыв» (2018).
Прорыв. 2018
Металл, пластик, папье-маше. 90×53×49, 90×53×49, 105×54×50
Способность увидеть в канистрах для воды самолеты — возможно, основанное на каком-то реальном впечатлении детства, превратило довольно неуклюжее бытовое приспособление в изящный объект искусства, наполненный ироническим смыслом: самолет, экономящий время, символизирует требование автора вернуть время, потраченное детьми на походы за водой, на учебу. Это и самоирония, и ирония, отсылающая к так называемым требованиям «по социалке».
■
Также как и Мансур, живущая в столице и, поэтому не очень известная алматинской публике художника Айгерим Мажитхан выставила две работы, обе достаточно остроумные, но в случае «Красавицы в трауре» (2018) она еще и трагична.
Смешанная техника
Название, отсылающее к повести М. Ауэзова, продолжает, углубляет и развивает тему, поднятую классиком литературы – женское либидо, выброшенное на помойку. Литературный же прием – синекдоха, то есть использование названия части для целого – усугубляет и драматизирует проблему. Пластическая выразительность достигается использованием скупого подбора элементов инсталляции, но, каждая продумана, уместна и бьет прямо в цель. Загубленные женские судьбы, подразумеваемые, намеком обозначенные детские жизни, в прямом, буквальном смысле находящиеся в мусорных контейнерах – печальная реальность современного Казахстана.
■
Дискурс продолжает художница Асель Кенжетаева в живописном цикле «Пылающая невестка. Приданое» (2020). Художник по костюму, она «наворачивает» на свои модели все, что знает о традиционной одежде и украшениях: чапаны, кимешеки, пояса, браслеты, не брезгуя при этом кроссовками, колготками, туфлями на платформе и корсетами, не чураясь, ко всему прочему, и элементов «обнаженки».
Цикл «The burning kelin (zhasau)»
(«Пылающая невестка. Приданое»). 2020
Нагруженная всеми этими причиндалами – выполненными, кстати, с большим вниманием к текстуре, с мельчайшими деталями, вплоть до зерни в браслетах – ее женщины сравниваются с верблюдом, ослом, любой скотиной, тащащей непосильную ношу домашнего хозяйства, стирки, готовки, уборки, при обязательной необходимости «выглядеть». Композиционно каждый образ словно заключен в овал, его пестрота, красочность и кажущаяся легкость очерчены границами, за которые невозможно переступить.
■
Завершение сильной гендерной составляющей цикла выставок о правах человека – столь же неординарная работа уже упомянутой выше Зои Фальковой «Evermust» (2017), представляющая собой парафраз боксерской груши.
Выполненная в виде женского торса, в советском траурном сочетании черного и красного, играющая с названием спортивного бренда Everlast, скупая на детали и объяснения, скульптура лаконично и точно описывает ситуацию с правам женщин в стране.
■
Очень интересно было наблюдать, как рождалась работа Сауле Дюсенбиной «Всегда есть надежда» (2018). Художницу волновала дикая ситуация с запретом на голубые воздушные шары, которые одна из оппозиционных партий выбрала своим символом. Доходило до того, что полицейские отнимали шары у детей на улицах, как всегда, отличившись в своей бездумной исполнительности. Начала художница со скульптурного изображения девочки с шариком.
По мере развития образа она, в конце концов спародировала известную работу Бенкси, также недавно претерпевшую метаморфозы. Как известно, во время аукционной продажи работа неожиданно для зрителей подверглась самоуничтожению, будучи порезанной шредером, встроенным за ее подложкой. Этот, полууничтоженный вариант и повторила Сауле, заменив лишь красный воздушный шар на синий.
■
Завершает десятку любимых работ графический цикл молодого художника Романа Захарова «#шалакорейскийсроманом» (2020).
Состоящий из 21 листа, он представляет собой нечто вроде записной книжки, в которой художник, изучая корейский язык, зарисовывает ежедневные события, подсмотренные в жизни. Но, поскольку Роман – активный участник общественного движения, то наблюдает он не самые благостные моменты в жизни страны. Это и кеттлинг, и сцены в КПЗ, требования масочного режима, и полицейских, орудующих дубинками. Скупая цветовая гамма — черные, красные и белые цвета на тонированном теплым и холодным сером, приземистые, завершенные силуэты, обилие разноязыких надписей, вписанные в устойчивый, незыблемый квадрат, рождают впечатление тяжести, безысходности, подавленности и отчаяния, которые переживают еще совсем молодые люди, пытающиеся протестовать против тех или иных действий властей. Все листы серии Захарова были раскуплены, а выручку художник передал семьям политических заключенных. И, стоит добавить, что, несмотря на протестный характер экспонируемых на выставках работ, большая их часть была куплена — в частности, из нашей десятки — 90%■
Полный каталог всех четырех выставок на трех языках можно скачать здесь
