Долина Кочкор — древнее святое место Кыргызстана, здесь живет ее дух, Кочкор-Ата, старец в белом одеянии, прячущий маленькие рога под колпаком. Сюда, к природной скальной стене, приходят больные, обездоленные, смятенные духом люди, женщины, не имеющие детей. Шаманы, бюбю, бахшы, эмчи-демчи в ночь с четверга на пятницу устраивают ритуальные камлания. Здесь слились воедино как древние языческие верования, так и мусульманские традиции.

Появление копий Эйфелевой башни в среднеазиатских столицах обеспечено рекламными кампаниями магазинов и сервисов, отождествляющих качество своих услуг с европейским (…по крайней мере). Однако, в большей степени, эти строения стали городскими достопримечательностями, преимущественно для обывателей, мечта которых попасть в Париж вряд ли когда-либо осуществится. Но как же быть тем, кого эта навязчивая идея не преследует? Что думает художник, проходя мимо этих памятников безвкусицы, которые волей неволей становятся сакральными? Зачем нам фальшивая Европа и как нам с ней бороться? Или, может быть, стоит плюнуть на все, утонуть в повседневных проблемах, и потом, подобно сельскому туристу, сделать памятное фото в «псевдопарижской» части города, мысленно приговаривая «ничего, вот настанет время и я поеду туда».

Материалы в этой работе — человеческое тело и ландшафты. Иконообразные портреты обнаженных женщин, количество которых увеличивается раз от раза, на фоне казахских могил-мазаров, напоминающих призрачный древний город. Мазары в степи носили функциональный характер, они служили прибежищем для запоздалых путников.

В этом фильме джихад подразумевает внутреннюю борьбу с самим собой, со своими страстями и пороками, стремление к добродетели.

Баран для кочевников — тотемное животное. Люди, идущие по дороге, разговаривают с отрубленными головами барана, пинают их, поют песни, и, в конце концов, сами «превращаются» в баранов. Это то, что происходит с нами сейчас, в нашей реальности.

Рассматривая свой отчий локус — город Рудный, авторы замечают, что вся культура и мифология города фундирована расположенным здесь Соколовско-Сарбайским горно-производственным объединением (ССГПО), включающим множество предприятий по добыче и переработке железной руды, как-то: подземный рудник, несколько фабрик, несколько карьеров. Из последних наиболее знаменит колоссальный Сарбайский карьер, одно из крупнейших в мире предприятий по добыче железной руды. Карьер любовно называем горожанами «Ямой». В Яме добывается минерал магнетит (сложный окисел двух- и трехвалентного железа из группы шпинелей (феррошпинель); одна из главных железных руд). Город — и это подтверждает его имя — есть община рудокопов, служителей Ямы (ССГПО является так называемым «градообразующим предприятием»). Успешная жизнедеятельность Ямы подразумевает успешную жизнедеятельность всех горожан. Мать-Яма дает работу, т.е.  пищу и кров, деньги в городской бюджет и бюджет страны, дарует особую горняцкую идентичность, гордость от сознания приобщенности к могучему божеству. Лет десять назад, когда ходили упорные слухи о прекращении жизнедеятельности Ямы, многих горожан мучили депрессивные апокалипсические настроения. В местных телепередачах и прессе постоянно звучат тезисы о «красоте и величии» Ямы — грандиозного Сарбайского карьера, таким образом, Яма есть несомненный сакральный объект в описываемом географическом локусе (руднинское Солнце). И каждый горожанин, несомненно, отмечен «знаком Ямы», наделен частицей Ее могущества, частицей Ее энергии — Яма просветляет, вдохновляет, дарует магическую силу, — это положение иллюстрируют финальные кадры: кадры «просветления» (один из просветленных — «магнитный человек« — есть персонификация минерала магнетит), а также кадры «телекинез-заппинга». Но возникает, разумеется, и вопрос о природе божества. Что там, в глубине земли? Что мы выкопали? К чему влечемся? Чего достигает человек, когда копает слишком глубоко? Эти вопросы авторы оставляют риторическими.

Город Рудный, с самого своего основания (1957) практический лишенный эйдосферы (серый кирпич хрущевских и брежневских пятиэтажек, серый, в трещинах, асфальт, серые памятники, символизирующие нелегкий труд горняков), в последние два-три месяца неузнаваемо преобразился, — ибо грядет 50-летие градоообразующего предприятия, Соколовско-Сарбайского горно-производственного объединения. Ныне город раскрашен в яркие, ликующие цвета, — и более всего изменения коснулись главной магистрали города — улицы Ленина, с которой у группы «Улица Ленина» установлена особая, почти мистическая связь (поэтому видеосъемка проводилась именно на этой улице). В новой расцветке Рудного явственно доминируют государственные синий и желтый цвета, и можно сказать, что город приобрел вид постмодернистского Храма Неба и Солнца. Рудничане, ежедневно лицезреющие желто-синие скамейки, столбы, заборы, урны, канализационные люки, ощущают себя в некой ирреальной сакральной сфере. Они стараются хранить чистоту и блеск города, уподобляясь усердным служителям Храма. Их шествия по раскрашенным улицам напоминают таинственные церемонии. Они могут быть спокойны, — Небо и Солнце теперь у них прямо под ногами.

Южный Казахстан — местность, наполненная мифологией. Так, по местной легенде, в горах Казгурта остановился Ноев Ковчег; недалеко от Казгурта находится древний город Сайрам, где сохранились мавзолеи многих местных святых, здесь проходил Великий Шелковый путь. XX век внес свою лепту в мифологизацию края. В Чимкенте стоят памятники Красному Трактору и самолету-истребителю, в детском парке — военный вертолет, ныне приспособленный под кафе. Загрязняющие воздух трубы нефтеперегонного, шинного, свинцового, фосфорного заводов — новые минареты индустриализации. Есть в городе и пирамиды, как в Египте, но только черного цвета — это отходы и шлаки свинцового завода. Потомки местного Ноя живут в отравленной среде, связывая собой далекие легендарные и нынешние времена, являя собой жизнь ПОСЛЕ ПОТОПА.

Фильм снят на аллее Ленина в городе Аксу (бывший Ермак) Павлодарской области. В век высоких технологий, во время свободы слова и демократии, когда символы прошлого заменяются символами настоящего времени, принципиальных изменений в обществе, в силу исторически устоявшихся традиций, не происходит. Раньше в советские времена, когда церкви-мечети можно было пересчитать по пальцам, а Бога, как мне говорили в школе, не было вовсе, все же существовали духовные ценности того же порядка. Например, роль Бога была отведена Ленину. Даже храм построили в Москве, — мавзолей Ленина, куда ежедневно выстраивалась длинная очередь паломников, желающих взглянуть на святыню. Бабушка в детстве говорила: «Кушай, будешь как Ленин» и читала вслух книгу «Жизнь Ленина», а учительница говорила, не краснея, что Ленин умер, его тело лежит в мавзолее в Москве на Красной Площади. Кому или чему было верить? Никто не задавал тогда таких вопросов, считалось, что Ленин жив, хотя все знали где покоится его тело. Сейчас все изменилось с зеркальной точностью. Бабушка теперь ходит в церковь, читает Библию и говорит: «Побойся Бога — Ленин умер». Учительницу я, слава Богу, не встречал, а то бы, наверное, тоже что-нибудь в этом духе сказала. Я немного верю в Бога, если такое возможно. Немного, потому что до определенного момента Он для меня не существовал вообще. И не знаю, насколько я верю в Ленина. Может быть даже чуть-чуть больше, потому что мне вдолбили это в самом восприимчивом возрасте. Своей работой я совершаю ХАДЖ в своеобразную Мекку, я ищу Бога (Ленина) и, в конце концов, его обретаю.

Западный Казахстан, земля Мангыстау хранит память о 362-х святых X-XVII веков, в большинстве своем они были суфиями. Фильм снимался в местностях «Бекет-Ата», «Шолпан-Ата», «Кошкар-Ата».

Фильм снят в Западном Казахстане, у горы Шеркала, что в переводе означает «Печальный город».

Герой фильма решил побыть наедине со своими мыслями. Его воображение рисует фантастические картины и образы из его прошлого, а, возможно, и будущего. Подсознание открыто, и вместе с курильщиком зритель путешествует по сакральным местам внешнего и внутреннего мира…

Мой дед был капитаном большого советского корабля «Коммуна». В наследство от него мне досталась лоция Аральского моря. Но случилось так, что море высохло, нет больше страны Советов, как нет и корабля «Коммуна». Остались лишь карты несуществующей страны и моря — метафоры, достойные восточной поэзии.

Трилогия: «Вселенская печаль», «Гибель героя», «Любовь к вечному«. Миф, пафос и печаль трогают людей за »живое"… Как далеко может зайти художник, используя этот инструментарий «в своих целях», и как это влияет на восприятие реальности.

Съёмка велась в двух местах Западного Алтая: на Сибинах, и в заповеднике на Линейском хребте. В 1654 г. у Сибинских озер тайша Аблай построил укрепление, а в нем буддийский храм Аблаинкит с богослужебной библиотекой. Положение самого Аблая среди других джунгарских феодалов, по-видимому, не было достаточно прочным. Уже в 1660 году Аблаинкит осаждает Уэцен-хан, родной брат Аблая. С 1663 по 1665 год между ханами идет ожесточенная борьба за первенство, в результате которой власть получает Сэнгэ из племени Дурбэн, сын батыра Хун-Тайчжи. Главный соперник его Цэцэн вовлек в эту борьбу и Аблая. В 1671 г. Сэнгэ был убит Цэцэном и Цзоба Батыром, а претендентом на владычество над ойротами выступает знаменитый Галдан-Бошухту, единокровный брат Сэнге. В том же году Галдан берет Аблаинкит и заставляет Аблая покинуть Верховья Иртыша. Подробности осады неизвестны. Во время штурма в Аблаинките сгорел только верхний этаж дома, где жили ламы. Галдан, сам только что сложивший с себя в Тибете звание ламы, не тронул храм, который, вместе с его библиотекой и крепостными стенами остался стоять, обреченный на медленное разрушение. Ходит легенда, что во время осады, Аблай утопил в озере золотую статую Будды высотой в человеческий рост. Никаких исследований на развалинах монастыря Аблаинкит не проводилось. Многое людям ещё неизвестно, и, чтобы человек смог увидеть хотя бы часть этого, необходимо намерение и усилие…

Есть люди, которые посещают святые места ради любопытства, удовольствия, исцеления и т.д.  Также есть люди, живущие рядом с этими местами и расценивающие их святость по-своему. По древним обычаям (хотя кто сказал, что они древние), если хочешь, чтобы твое желание исполнилось, повяжи кусочек ткани на святое дерево или брось монетку в святой источник. Большинство людей, посещающих «Киели Булак», что в Тау-Тургеньском ущелье близ Алматы, так и делают. Однако мальчик Даурен, живущий в этой местности, не придает никакого значения всем древним и недревним обычаям. Ему надо жить и ему хочется жить хорошо. Поэтому он нехитрым способом вылавливает монеты из источника. Сможете ли вы его осудить?

Фильм-наблюдение над жизнью города Туркестан, его людьми, его окрестностями и его главной святыней — Мавзолеем Ходжи Ахмеда Ясави, в течение пяти лет.

Название острова произошло от бурятского слова «ольхан» — сухой. Над островом выпадает очень мало осадков, и большая часть его свободных от леса склонов покрыта степной растительностью. Ольхон — единственный остров Байкала, на котором издревле и постоянно живут люди. Он известен своими культурно-историческими памятниками, сохранившимися со времен монгольских шаманов и древних тюрок.

Научный аудиовизуальный эксперимент с собственным телом в ограниченном лабораторном, «сакральном» пространстве, где авторам самим пришлось быть как лаборантами, так и подопытными. С помощью подручных средств они попытались создать образы, которые бы пугали или вызывали отвращение у людей. Пока художники спокойны, в них нет уродства, но стоит только разгневаться, дать волю эмоциям, все лезет наружу, и мимика становится зеркалом внутреннего состояния. Био — это мы, люди, а туалет — это окружающая среда. Лаборатория — сакральное место для эксперимента в области психики и анатомии человека.

Фильм снят в Синцзянь-Уйгурском автономном районе Китая и является виртуальной попыткой автора прожить жизнь всех своих предков, обитавших на этой земле.