В 2007 году в рамках проекта «Пункт назначения - Азия» состоялись две выставки – художников Индии и Пакистана в Алматы (Казахстан) и художников Узбекистана. Таджикистана, Кыргызстана и Казахстана в Мумбае, (Индия). Проект продолжился летом 2008 года проведением конференции «Восточный ориентализм», а завершается изданием данного каталога. Главной целью проекта была идея сближения регионов, политические экономические и культурные контакты которых были прерваны на несколько столетий, в форме создания нового культурного меридиана между странами субконтинента и Средней Азии. Первая выставка называлась «Нестрогое соответствие», вторая - «Перебирая стереотипы»: обе формулировки констатировали нынешние отношения между регионами, в последнее время сведенными до примитивных стереотипов в восприятии друг друга. В процессе работы то и дело слышались изумленно-наивные восклицания участников, когда слова и понятия, исторические сведения, мифы, элементы одежды, пища, имена - совпадали то на хинди, то на русском, на урду, таджикском, казахском или узбекском. Тем не менее, «Нестрогое соответствие» лишь косвенно напоминала о былой общности и «азиатскости»: индийские и пакистанские художники, безусловно, более интегрированы в глобальный художественный мир и представляли собой сколок гораздо более развитой и влиятельной культурной системы - имея отношения с коллекционерами, частными галереями и государственными институциями, они умеют ценить свои работы, выполненные на высоком, в том числе и техническом, уровне. Выставка среднеазиатских художников отличалась большей герметичностью, зацикленностью на собственных проблемах, и тем, что в Индии деликатно назвали «эстетикой бедного искусства» - то, что на постсоветском пространстве интеллектуалы находятся на нижней ступени социума, ни для кого не секрет. С другой стороны, тематика выставок, была, в принципе, очень близка – художников обоих регионов волнует международный терроризм и религиозные конфликты, захватившие весь мир (Шармила Самант, Б.В. Суреш (Индия), Бани Абиди, Хамра Аббас, Надия Шавкат (Пакистан), Саид Атабеков, Ербосын Мельдибеков (Казахстан). Изобилие высказываний на эту тему, по-видимому, вызвано географическим положением: между нами – Афганистан. С другой стороны, размах терроризма в мировом масштабе спровоцировал обострение чувства идентичности не только на личностном, но и национальном, региональном и наднациональном уровнях (Тушар Жоаг, Таллур Л.Н., Пушпамала Н, Виван Сундерам (Индия), Хума Мулджи (Пакистан), Улан Джапаров (Кыгызстан), Сергей Тычина (Узбекистан), Алмагуль Менлибаева, Саид Атабеков (Казахстан), Далер Рахматов и Гуландом Мухаббатова (Таджикистан). Таким образом, проект распадался на две части, но не по принципу арифметических или географических слагаемых, а на уровне концептуального анализа глобальной ситуации: терроризм и идентичность – аверс и реверс современной картины мира. Как сформулировал Таллур Л.Н. в работе «Изготовитель сувениров»: «нас вынуждают думать под флагами». Памятники героям И все же совпадение взглядов было почти полной неожиданностью, поскольку каждая сторона подспудно ожидала от другой вариантов исторического образа, глубоко въевшегося в поры: женщины в сари и конного варвара. Шокировал факт стремительной эволюции стереотипа, сформированного фильмами Раджа Капура (невероятно популярного в СССР), прошедшего путь от наивно-сентиментального кино до гламурно-болливудского промышленного стиля. «Индийская леди» Пушпамалы Н.- очень злая пародия на современную Индию. Актриса, кокетливо выходящая из-за занавеса с грубо намалеванными бомбейскими небоскребами – олицетворение лицемерного, фальшивого, суперкапиталистического общества, богиня, светская львица, «лакированная женщина» (С.Рушди), которую невозможно представить на реальных улицах Бомбея, переполненных нищими. С другой стороны, совсем недавно типаж «женщины в сари» можно было увидеть на этнографических колониальных открытках, которые Пушпамала использовала для своей «Этнографической серии». Она также фотографировала современниц, используя исторические антропометрические данные и инструменты европейцев, перекидывая мостик в отнюдь нелакированное колониальное прошлое. Среднеазиатским художникам нет необходимости напоминать об истории: архаичный образ конного варвара – тема, застывшая в веках. Со времен Атиллы, Чингисхана и Тамерлана восприятие региона остается неизменным. Причина – в глубочайшей изолированности, созданной фундаменталистскими режимами Кокандского и Хивинского ханств и Бухарского эмирата XVII-XVIII веков, логично продолжившихся последствиями Большой Игры и тоталитарной системой СССР. Таким образом, в географической стратификации Востоков, определявшейся мерой близости к Европе – Дальний, Ближний и Средний, появилось диковинное идеологическое образование – Советский Восток. Придав региону формальные черты развитого социального государства – бесплатное образование, медицина, промышленность, культура, в 1991 году советская власть уступила место авторитаризму независимости, продолжившему традицию изоляции. Вновь, как и в начале века, были уничтожены памятники предыдущего режима – проверенный механизм политики аккультурации и исторической амнезии. Образ конного варвара получил ново-старое наполнение – Чингисхан и Тамерлан стали национальными героями. Как и Пушпамала Н., Ербосын Мельдибеков работает со стереотипами идентичности и их интерпретациями. Он сознательно спекулирует идеей легендарной азиатской жестокости и варваризирует даже природу, прослеживая в ландшафтах кровавые походы Чингисхана (Шкура красного коня, Или карта Чингисхана), и возводит горные гряды из старых кастрюль, отмечая таким образом «горячие точки» планеты («Гиндукуш»). Конным варваром в его интерпретации может быть любой – от классического памятника всаднику он оставляет только ноги коня («Памятник герою»), предоставляя зрителю самому додумать, кто сядет в седло через год, через десять или сто лет. «Пастан», в котором неизвестный неустаннно хлещет автора по щекам, рассматривает стереотип восточной покорности, но на самом деле это - реакция на расстрел полуторы тысяч повстанцев в Андижане 2005 года. В отличие от инсталляции «Хлеб» Б.В. Суреша, рассказывающую жестокую историю о заживо сожженных работниках пекарни во время столкновения индусов и мусульман в 2002 году в штате Гуджарат, Ербосын использует только намек, надев на голову тюбетейку: формально отмененная цензура в Средней Азии сменилась самоцензурой. Взгляды на одну и ту же проблему брошены со стороны разных социальных систем, с двух противоположных концов света, из двух разных стран Востока. Проявления человеческой жестокости - к сожалению, процесс глобальный. Запад – страна мертвых* Говоря о стереотипах, невозможно не упомянуть еще об одном: обычно считается, что западный художник говорит как бы от лица всего глобального сообщества, поскольку его работы не имеют этнической окраски, работа же азиатского или африканского художника по определению локальна. Но нынешний масштаб религиозных, социальных и национальных конфликтов парадоксальным образом стимулировал усиление темы идентичности там, где ее, казалось, не ждали – в Европе. «Нас вынуждают думать под флагами»: происходит пикселизация глобального экрана. При нынешнем статусе английского как lingua franca, взорвался интерес к гэльскому, ирландскому, валлийскому языкам в Великобритании. 12-я Документа артикулировала региональную принадлежность участников, экспонировала исторические азиатские артефакты, а кроме того, показала европейское искусство всего ХХ века как одну из сквозных тем выставки. Интересен опыт голландца Джероена Оффермана, который «возвратил» знаменитую «Лестницу в небо» Лед Зепплина и лондонский Собор Святого Павла из интернационального культурного пространства в русло «чисто английского» явления, использовав местную легенду об опасности стать последователем дьявола, если спеть песню задом наперед. Мифологизируя локальный образ, художник тем самым демифологизирует глобальный. Тот же метод использован в работе участницы «Нестрогого соответствия» пакистанки Бани Абиди. Ее «Мальчик, которому надоело позировать» - серия фотографий, где дети, одетые как арабские воины, размахивают картонными мечами. Последний кадр фиксирует брошенную одежду и ноги убегающего мальчика, обутые в кроссовки. Несмотря на единство стратегий обоих художников, дилемма локальное-глобальное имеет разное эмоциональное наполнение: западный миф интерпретируется от положительного к положительному образу; восточный же переводит негатив в позитив. Желание каким-то образом оправдать ситуацию, заявить о том, что не все люди Востока склонны к агрессии, не все – воины и террористы, артикулируется детскими образами, что дает импульс надежде. Но все же диссонирует с конкретикой марширующих солдатиков Хамры Аббас («Левое-правое») и символикой роскошных парчовых халатов с камуфляжной подкладкой Саида Атабекова («Без названия»). Предубеждение по отношению к Востоку, о котором писал Э.Саид, не только не изжито, но, к сожалению, приобрело добавочную остроту в связи с довольно большой коллекцией проявлений экстремизма внутри самого Востока: талибан, гражданская война в Таджикистане 1992-1996 гг., сунниты и шииты, ХАМАС и ФАТХ, недавнее убийство Беназир Бхутто. Европейское искусство, которое всегда считалось общемировой ценностью, кажется, возвращается на родину. В 1997 году Клинтон заявил, что США также должны «обойтись без доминирующей европейской культуры» ** Восток же, напротив начал активно импортировать европейские художественные институции: крупные биеналле организованы в Стамбуле, Кванджу, Сингапуре, Тегеране, Шанхае, Гуаньчжоу, Шарье, Тайпее, Бусане. Проводятся фестивали, аукционы, организуются резиденции и грантовые программы для художников и кураторов. Наиболее амбициозный проект – филиал Лувра в Эмиратах. Позировать надоело – демифологизация глобального восточного мифа переводит негатив в позитив, активно мифологизируя местные культурные пространства. Постсоветский Советский Восток 30 лет назад Эдвард Саид, сокрушаясь, что «похоже, никому не удастся вырваться из оппозиции «мы» и «они», которая выражается в ощущении становящейся все глубже и жестче идентичности, которой никого и никогда специально не учили»,*** находил выход в сопротивлении «ориентализации» Востока. Важнейшим значением термина он считал грех описания «классического» периода Востока и небрежение его современными реалиями. Средняя Азия почти по сию пору – идеальный объект стерильности: здесь не работали ни Роулинсон, ни Шампольон, ни Макс Мюллер. О ней не писали ни Флобер, ни Гюго, ни Киплинг, ни Нерваль, ни даже сам Эдвард Саид. Немногие исследователи, кроме Кестля, Бернса, Блоквилля и Вамбери – тоже люди восточные: арабы-завоеватели, китайцы-дипломаты, русские колонизаторы и казахский этнограф Чокан Валиханов, что не способствовало введению их книг в мировой научный оборот. Современные реалии прослеживаются на карте метеосводок BBC и Euronews - Средней Азии здесь не существует. Страны, недавно получившие независимость, в частности, на постсоветском пространстве, ищут легитимности не только политической, но и эмоциональной: пренебрежение вызывает жажду одобрения. Государства вовлекают в этот процесс PR-агенства, персонажей мирового гламура, археологов, журналистов – так, правительство Казахстана пригласило писателя Пауло Коэльо, актера Стивена Сигала, художника Михаила Шемякина. Но советская привычка к фальсификациям и авторитарное представление о том, что обмануть можно не только собственный народ, но и весь мир, чаще всего приносят комические плоды. Поэтому появился Борат Сагдиев. Оборотная сторона процесса – пренебрежение исследованием, анализом, научным подходом, короче - боязнь правдивого взгляда. Особенное недоверие вызывают свои, но и чужие тоже, если независимы. Одно из лучших исследований о современной архитектуре Средней Азии с красноречивым названием «Эстетика пустоты» написал немец Филипп Мойзер, изданием нефальсифицированной, очищенной как от советских, так и от новых националистических мифов «Истории Средней Азии» руководил профессор Нурбулат Масанов, в свое время изгнанный из Казахского Государственного университета. Ему, умершему в пятьдесят лет, посвятила свою книгу «Казахстан: этничность, язык и власть» Бавна Дави из Школы восточных и африканских исследований в Лондоне. Последний случай особо интересен тем, что будучи по происхождению из Индии, исследовательница работала в дискурсе постколониальной теории, используя «фон культурно-религиозного противоречия»**** между народами СССР. Можно добавить, что фоном культурно-религиозного противоречия, характерным как для Казахстана, так и для всей Средней Азии ныне является не только постсоветское пространство, но и Европа, и Америка, и, как выясняется, Азия. Что лучше – быть подвергнутым «ориенталистскому» изучению или просто быть никем? С другой стороны, в пустой сосуд можно влить любую жидкость, что, в принципе, очень удобно для создания новых идентичностей, в том числе и феноменов «управляемой демократии». Современные художники Средней Азии почти неизвестны местной публике. Европейские и американские институции организуют для них обучающие программы, выставки, резиденции, пытаясь хоть как-то поддержать культурное поле региона. «Управляемая демократия» же предпочитает «реалистов» - старую проверенную школу создания виртуальных счастливых Аркадий и воображаемых великих ханств. Genius Loci Одна из работ, созданных по впечатлениям от поездки в Индию – видеоперфоманс «На земле» казахстанской художницы Натальи Дю. На первый взгляд, ее основная идея – наблюдение за реакцией окружающих. Подобный метод применяли многие современные художники, один из самых популярных циклов такого рода – перфоманс Кимсужи (Kimsooja), американки корейского происхождения. Она неподвижно стояла на улице, а камера фиксировала эмоции, проявляемые населением. Реакции зависят от темперамента города или страны – это равнодушные прохожие или толпы детей, заглядывающие в объектив. Наталья Дю моделирует иную ситуацию – лежа на тротуаре, она изображала сон или чтение газеты, поскольку, как ей показалось, в Мумбае подобная практика – обычное дело. Но все оказалось не так – жизнь на улице допустима для бродячих мудрецов, нищих, инвалидов, то есть для людей определенной социальной страты. Наташа же, которая выглядела по-европейски в своих снежно-белых брючках, вызвала насмешки, любопытство, недоумение и даже издевательства. Вместе с тем, художница, которая происходит из корейской семьи, в годы сталинизма депортированной с Дальнего Востока в Казахстан, испытывая тройной комплекс (как азиатка, как нацменьшинство и как репрессированная), пыталась доказать свою близость Мумбаю, Индии, Азии, Востоку. Но предложенное столь прямым способом родство было отвергнуто. Наташа осталась «На земле», которая ее не приняла. Ее работа – метафора поиска родины, в которой, как известно, нет пророков. Пушпамала Н., много работающая с проблемой идентичности, писала о своем проекте «Уроженки Южной Индии: «Уроженец означает «насельник места», но кто является насельником места – тот, кто родился здесь или тот, кто выбрал жить здесь? И кто из них «типичнее»? Проект играет с идеей «родины». В наше время регионализма и религиозной политики это наиболее спорный вопрос».***** Книги того же Эдварда Саида, Салмана Рушди, Ахмеда Рашида, Тарика Али, Орхана Памука стали известны изданиями на английском языке, а работы Ширин Нешат, Кутлуга Атамана, Моны Хатум, Амара Канвара, Аниша Капура прославились на выставках в немецком Касселе и британской Тейт. Большинство этих культовых «людей Востока» живут в Нью-Йорке и Лондоне. Вместе с тем каждый сохранил ощущение своей принадлежности к этносу, городу или деревне, народу, стране происхождения, короче, родине. «Для меня это важно, это часть моей индивидуальности», – говорит казахстанская художница Алмагуль Менлибаева, живущая в Берлине. Ширин Нешат, являющаяся символом Востока в художественном мире, тем не менее, должна была выбрать, кем стать – художницей или иранкой. Она может сочетать первое и второе только в США, поскольку жесткий клерикальный режим Ирана не предлагает альтернатив. Импортируя западные художественные институции, Восток в то же время экспортирует художников вместе со своими конфликтами- последнее искусству необходимо. Похоже на нефтяной бизнес: добившись прав на перекачку сырья, бизнес возвращает его обратно в виде товаров, что стоит во много раз дороже. Прав был Э. Саид, призвав убрать слово «Восток»: «останутся только ученые, критики, интеллектуалы – люди, для которых этнические, расовые и национальные различия менее важны, чем общее дело развития человеческого сообщества».****** Вопрос только в том, где они останутся? * Из древнеегипетской мифологии. ***** Pushpamala N&Clare Arni “Native women of South India. Manners and Customs”, Bangalore, 2004, p. 135. Валерия Ибраева (Казахстан) обратно (back)english©СЦСИ 2001-2002 (SCCA -Almaty 2001-2002) |