Обзор послереволюционного периода (2005-2008)

  Границы периода:
  – 24 марта 2005 года – взятие «Белого дома», бегство президента, беззаконие и ночь мародерства. Начало революционного периода.
  – Весна 2008 года – формирования в парламенте президентского большинства, развал оппозиции и укрепление президентской власти. Революционный период закончился.

  Особенности рассматриваемого периода – вседозволенность и свобода; экономические трудности и укрепление позиций неформальной культуры.

   Рассматриваемые проблемы:
  1. Переосмысление советского наследия
  2. Революция и «внутренний контекст»
  3. Унифицированное искусство и новый эстетизм
  4. Новые веяния на стыке с политической акцией

  Абдразаков Эрнст, «Я сам по себе», акция.
  На следующее утро после революции и ночного мародерства Эрнст Абдразаков создает свою акцию: пересмеивается текст – Мы с народом, – который испуганные торговцы разместили на витринах своих магазинов. Современное искусство Республики выдержало этот экзамен. Но суть работы глубже. Это манифест одиночки, неформала, которому важнее его независимость от политики и от местных проблем. Здесь точное выражение настроений постороннего наблюдателя. Находясь здесь, он на другой территории, это эмиграция во внешнее культурное пространство, фактически прозападное.

  События 24 марта 2005 года не могли не повлиять на культуру республики. В послереволюционный период особенно четко обозначились три направления современного искусства в Кыргызстане.
  1. Фестивальное искусство
  2. Эстетизм,
  3. Социальный провинциализм
  Чтобы понять логику этого деления, надо учитывать, что Кыргызстан – страна постсоветского пространства, в котором постоянно идет переосмысление советского наследия.

  Переосмысление советского наследия

  Валерий Руппель, «Зеленые ворота», эскиз инсталляции, 2007. Своеобразное исследование форм советских ворот, абстракция ностальгии.

  Константин Шкурпела, «Инструменты советского быта», серия объектов, 2005. Форма и смысл советского нонконформизма. Старые предметы превращены в музыкальные инструменты и снабжены лозунгами советской идеологии. Смыслы опускаются, но звук, музыка форм и красота советского модернизма остается.

  Советская ментальность часто проявляются именно там, где меньше всего осознается. Новые явления, называясь новыми терминами, тем не менее, хронически «болеют» проявлениями советского наследия и в практике, и в трактовке. Влияние советской модернисткой формы в современном искусстве Кыргызстана остается сильным.

   Идеологическая цензура была сильна, но главные достижения советской культуры – достижения общечеловеческого уровня. Мы, часто не осознавая этого, находимся в зоне сильного влияния рухнувшей цивилизации (СССР был цивилизацией, утверждает Эдвард Радзинский). Можно вкратце построить цепочку трансформаций понятий и увидеть продолжение тех тенденций, которые в одном случае являются тормозом, а в другом особенностями, от которых грех отказываться.

  Трансформация №1. Культура национальной окраины СССР – номадизм – фестивальное искусство.
  Процесс европеизации культуры назывался «освоением всего лучшего, что создало человечество», чтобы захватить это духовное богатство в будущее, в коммунизм. Эта формула без комплексов позволяла изучать и творчески переосмысливать мировые достижения. Сейчас номадизм (пластичность, умение приспосабливаться к меняющимся условиям) перерастает во всеядность искусства на вывоз.

  Трансформация №2. Дискредитация практикой СССР социалистических принципов – эстетический бунт нонконформизма – эстетизм неформального искусства нового времени.
Нонконформизм советского искусства оформлялся как эстетический бунт. Сейчас эстетический бунт невозможен (нет цензуры, которая и являлась опорой), социальный бунт отвергается и остается вопрос: в чем актуальность метода?
  Не используя такую мощную нравственную опору, как социальная ориентация, современное искусство становится законспирированным колониальным искусством. Интеллектуалы, как правило, сознательно или подсознательно являются социалистами, и вопрос в том: надо ли отказываться от этого советского наследия, так благотворно влияющего на всю культуру?

   Трансформация №3. Бесконфликтное искусство – постмодернистский инфантилизм.
  Эта теоретическая сторона влияет на интерпретацию и трактовку событий. И постмодернистский нарратив и постмодернистский дискурс – это больше протест против навязываемой советской злободневности.

   Процесс переосмысления в поисках идентичности активизировался после неожиданной смены власти 24 марта 2005 года.

  Революция и «внутренний контекст»

  Абдразаков Эрнст, Халмурзина Диля, «Я люблю колбасу», фото
  Необходимо пояснить, что у нас в магазинах продается мусульманская колбаса, то есть без свинины. И вообще есть понятие богоугодной пищи и в этом тема искусственного разделения общества. Здесь нет космополитизма общих проблем, понятных всем во всем мире. Но работа нужная, и кроме международных фестивалей, необходимы республиканские смотры. Но их нет, и не предвидится: кураторы склоны приглашать на выставки художников со всего региона (и даже мира), не сильно придерживаясь местных проблем, лишь бы работы были хорошие.

  После революции в культурном пространстве Кыргызстана широко дискутируется понятие «внутренний контекст». И связывается оно с такими понятиями как идентичность, идеология и национальная идея. Даже был объявлен конкурс философских разработок. Этот термин обозначает культурные события республиканского масштаба: здесь они создаются, здесь востребованы местной публикой, здесь оцениваются и возможно существуют только для внутреннего пользования. Это не поиск полноценной цивилизации: здесь актуализируется роль провинциальной культуры. Внешний аспект есть, но, в отличие от искусства на экспорт, он не превалирует, как главная и фактически единственная цель.

  Возможностей и достаточного количества работ для проведения мероприятий республиканского масштаба нет (в современном искусстве, в живописи, в кинематографе). Полностью влиться в региональный контекст - рановато. Возможно, эта проблема – «фирменная» проблема Кыргызстана. Проблема только кажется внутренней, потому что возникает уместный вопрос: «Что вывозить (а точнее – чем интегрироваться), если нет наработок внутреннего контекста?»

   Фестивальное искусство. Чтобы было понятно, о чем речь, можно привести следующий пример. Проблему охарактеризовал отборщик Каннского фестиваля Жоэль Шапрон, который приезжал в республику на кинофестиваль авторского кино «Киностан» в 2007 году. На вопрос: «Какие фильмы нам делать?», он лаконично ответил: «Не надо делать фильмы для нас». Этот ответ показывает, что фестивальный характер нашего искусства (и современного в том числе) бросается в глаза.

   Сейчас фестивальной деятельностью активно занимаются: объединение «Art East» Гульнары Касмалиевой и Мурата Джумалиева и Городок художников Союза художников Кыргызстана под руководством Шаарбека Аманкула. В свое время яркими событиями международного уровня были Первоапрельские конкурсы Улана Джапарова. Сейчас в подобных мероприятиях много желания делать работы исключительно на экспорт и проводить фестивали-сборники на обобщенные расплывчатые темы. Транслировать свои достижения и знакомить зрителя республики с зарубежными художниками нужно, но часто это настроения пессимизма по отношению к потенциалу местной художественной среды.

   Это необходимое направление, но при современном уровне информационной осведомленности они потеряли первоначальный «просветительский» смысл.

   Бишкекская международная выставка современного искусства объединения «Art East». Выставки проводятся в подвальных помещениях (бункерах партийных чиновников СССР) под площадью «Независимости» (Эркиндик). Но ни сами названия (Вторая называлась «В тени героев» и третья – «Зона риска»), ни «ударное» место не гарантируют актуальности. Надежда на региональный уровень общения тоже не сбывается: границы региона размыты, и страны, его составляющие, находятся в центробежном состоянии.

   Максим Нерода, Летиция Норкайт, «Посылка для Кыргызстана» – одна из заметных глобальных выставок начала 2008 года. В виде посылок прислали свои работы художники из разных стран мира (Германии, Франции, Италии, Швейцарии, России). Участвовали и художники Кыргызстана. Фестивальные цели понятны: общение с целью раздвигания границ. Идея благородная, но художественный message не сформирован. И экспозиция производила разношерстное и поверхностное впечатление.

   Фестивальное искусство – общая тенденция нашей культуры: и кинематограф, и живопись приобретают характер исключительно вывозного товара. Причины и в желании власти пропагандировать нашу культуру за рубежом, и малая емкость внутреннего рынка потребителей.

  Унифицированное искусство и Новый эстетизм

  Идеологически выборочное освоение европейской культуры вкупе с советской закрытостью привели к своеобразной фетишизации западного искусства, оно больше мистифицируется, чем анализируется. Контексты принимаются как форма – не изучаются, не понимаются. Это естественно приводит к тотальной компилятивности, которая часто выдается за постмодернистский метод цитирований. Можно назвать это постмодернистским инфантилизмом, длительное время характерным для современного искусства республики.

   Эстетизм. В основе этого направления проекты студии «МУЗЕУМ» Улана Джапарова и работы представителей старшего поколения: Валерия Руппеля, Константина Шкурпелы. Работа с формой формирует характерные признаки и в них есть свои нюансы.

Во-первых. Вовлеченность в международный контекст формирует унифицированные внешние признаки.
Медер Ахметов, «Скотч», инсталляция, 2008. В талантливых работах эффект глобализации преодолевается. Работа не в стиле hi tech, использован простой китайский скотч. Растянутый между колонн у здания музея, он стал объектом общения и обмена мнениями. Энергия талантливой работы породила настоящую интерактивность.
  Есть великолепные примеры присутствия отстраненного иносказательного общефилософского социального аспекта, но такие инициативы остаются «одиночными вылазками». Улан Джапаров (художник, издатель и куратор) называет все неформальное искусство республики «партизанщиной». Но дело не в любительстве, практически все современное искусство республики любительское. Дело в отсутствии системности.
  Улан Джапаров, «Жнец», перформанс, 2005. Наш современник дедовской косой выкашивает траву на заброшенной стройке. Человеческое желание все облагородить выступает как бессмысленная злая сила. Проблема выражена не конкретно, не прямо и формальные признаки – зеленая трава, оранжевая футболка, серый бетон – красивы сами по себе.

   Во-вторых. Современное искусство пополняется представителями модернистской живописи. Требование актуальности в сознании, а советское подсознание требует эстетики, и порою, красивая форма мешает восприятию проблемы.
  Евгений Бойков, «Четвертование мирового бестселлера», инсталляция, 2006. Книга Роберта Кийосаки об искусстве быть богатым распиливается и становится красивой рекламой и модернистской живописью. Но жест фиксирует настроение разочарования в ценностях капиталистического образа жизни.
  Евгений Бойков, «Не он», инсталляция, 2007. Канонический портрет первого президента страны в неоновом исполнении превращается в модный объект.

   И, в-третьих. Форма «формирует» и новые веяния. Питая отвращение на генном уровне ко всякому упоминанию «об ответе на самые актуальные вопросы нашей современности», часть художников своим упорством формируют новые тенденции.
  Шайло Джекшенбаев «Саманная сюита», фото, 2005. Парадоксально, что в социальном проекте-выставке «Кольцо»  Шаарбека Аманкула о проблемах самовольной застройки на окраинах столицы самая значительная работа – работа Шайло Джекшенбаева «Саманная сюита». В каком то смысле это удачная трансляция местной проблемы. Но социальная составляющая исчезает, растворяется – остается понятная всем великолепная игра форм и фактуры.
  Талгат Асранкулов, Георгий Колотов «Шкаф на двоих», перформанс, 2008. Уже не советский формализм – постмодернистский нарратив. Авторы спрятались от внешнего влияния в шкафу своих представлений, и именно эстетика работы привлекает своим качеством и нарабатывает потенциал влияния изнутри на современное пространство.

  Новые веяния на стыке с политической акцией

  Социальный провинциализм. Явление возникло именно после революции и сделало возможным обозначить общие тенденции. Это акции молодежного крыла социалистической партии «Я не верю…» и Максима Кулешова. Пустующая ниша социального направления была заполнена пришлыми людьми, молодыми политиками и правозащитниками.

   Особенности этого явления:
  Темы для работ – местные политические проблемы – пришлось осваивать заново.
  Это стихийное провинциальное явление неформальной культуры. «Я не верю…», «Поедание мант», акция. Движение «Я не верю…» возникло после выборов в парламент, и название отражает недоверие к новой власти.
  Нынешний президент 24 марта 2005 года пропустил кульминационный момент захвата «бункера» первого президента Кыргызстана, правившего пятнадцать лет Аскара Акаева, по его признанию, в это время он ел манты (национальное блюдо). Молодежное движение устраивает в день народной революции (теперь официальный праздник в республике) акцию поедания мант. Послание читается легко. Но непонятно, как относиться к этому мероприятию. И политики, и критики с разных сторон считают это несерьезным. Охвату аудитории и эффективности воздействия можно позавидовать. И здесь провинциализм - это необходимая черта, чтобы сделать такую работу, надо жить в Кыргызстане.
  В тот момент, когда акция переходит в политические требования, милиция сажает участников в приемник-распределитель. Участники акции поздравляют милицию с «Днем милиции», и дарят торт с надписью кремом: «Я не верю…». Милиция благодарит, но замечает, что сажать все равно будут. Абсурд ситуации подрывает авторитет власти, но нет экстремизма. Явление востребовано в СМИ и популярно у рядовых зрителей.
  Максим Кулешов, правозащитник и художник провел серию акций. Максим Кулешов, «Поддержим диктатуру», серия акций, 2007-2008 годы. Серия акций заключалась в сборе средств на покупку колючей проволоки, которой правозащитник намеревался окружить «Белый дом». Таким образом, руководство страны было бы защищено «от нападок демократии».
  Максим Кулешов, «Помоги уйти президенту» с «Веслом», серия акций, 2007-2008 годы. У Белого дома состоялась передача в администрацию президента символического «весла» и 38 заявлений граждан с просьбой добровольно сложить полномочия, в связи с многочисленными нарушениями прав граждан страны.
  Максим Кулешов, «Мифо-слухо-поглощатель», серия акций, 2007-2008 годы. «Мифо-слухо-поглощатель» с инструкцией по применению: укрепить ее сзади багажника президентской машины, чтобы оно своим грохотом отпугивало слухи. В начале весны 2008 года Президент страны Курманбек Бакиев проводил свой отпуск в Германии и вдруг пропал. СМИ не могли толком понять: что с ним? Чиновничья осторожность и желание перестраховаться привели к многочисленным слухам: говорили, что в президента попал собственный сын, стрелявший в дядю, поссорившись при дележе бензоколонок.

  Эти произведения оказались самыми обсуждаемыми (и ругаемыми) событиями за прошедший период. В повторяющихся мероприятиях в едином «идеологическом» русле явно обозначилось преимущество системного подхода в борьбе за серьезное внимание зрителя.

  Идеальная схема развития, тренд, тенденция, которую хотелось бы наблюдать в современном искусстве Кыргызстана: крах эстетизма – поиски опоры – новое социальное искусство.

Гамал Боконбаев (Кыргызстан)

обратно (back)

english

©СЦСИ 2001-2002 (SCCA -Almaty 2001-2002)